Ночью планета споткнулась и еле-еле удержала равновесие. От этого все люди разом проснулись в тревоге, а часовня св. Мартина – как уже было однажды в старину – немного сдвинулась, обнажая розовую кожу земли, сохранившуюся нетронутой под камнями. Собаки лизали ее, пока не прибежал пастор и не прогнал их палкой.
Войтех Ужбанек больше не заснул; сел за стол, глотнул чаю, простывшего и сладкого как любодеяние, записал:
«Все началось с древней христианской секты, существовавшей в первые века миллениума. Согласно их учению, Спасителя не распяли на кресте, а утопили в Иордане. Адепты носили на шее маленькие кувшинчики со "святой водой" и считали себя единственными истинно верующими.
Свои богослужения сектанты проводили на берегу реки. И если поначалу это был только Иордан, то потом, по мере распространения их учения, верховный ересиарх утвердил положение о "пригодности любого водоема, как свидетельства веры в утопление Спасителя в реке Иордан".
После длинных покаянных молитв у самой воды, сектанты утешались, полагая, что Бог их услышал, и тогда начинались дикие пляски "очистительного восторга". В такой момент и случился обвал берега... – они попросту сбили его, подпрыгнув и топнув все вместе. Оползень вскрыл захоронение – многочисленные ямки с покоящимися в них останками людей.
И тут случилось чудо. Сектанты решили, что это "явление божьей благодати им – истинно верующим". В одной из могил оказалась живая голова. Тело, которое она когда-то возглавляла, совершенно разложилось, превратившись в желтоватый скелет, а голова – от седьмого позвонка и выше – была живой! Она говорила что-то на странном языке, в котором один из адептов узнал древнеперсидский. Голова просила пришить ее к новому телу.
Присутствующий при этом ересиарх воскликнул: "Бог явил нам свою милость, дав служение!". Голову аккуратно отделили от мертвого тела и унесли. С этого момента секта пропала. Обрадованные ортодоксы решили, что ересь изжила саму себя – "как это и бывает всегда с ложными учениями". Ее вычеркнули из списка тем, готовящихся к обсуждению на очередном соборе, и сосредоточились на разрастающемся влиянии манихейства.
Адепты позаботились о том, чтобы стать незаметными. Теперь они называли себя обществом, учили медицину и со временем, благодаря продуманной линии поведения и неизвестно откуда появившемуся богатству, стали немногочисленной, крайне замкнутой и влиятельной структурой, способной защищать свои интересы везде, где их затронут».
Войтех Ужбанек чувствовал, что его книга – Элишка, как он сам называл ее – оживает внутри него. Она начинала хозяйничать: управляла его мыслями, усаживала за стол всякий раз, когда ей требовалось... начинала существовать вполне независимо; вплоть до наоборот – теперь Войтех делался зависимым от Элишки, ее самочувствия и настроения.
К слову, настроение у нее было какое-то... обещающее!
«Что это может значить? – думал Войтех Ужбанек, спускаясь вниз по лестнице, – Кажется, что у меня новая кожа, как под часовней св. Мартина», – и он озлобленно, по-собачьи почесался, закатив глаза на потолок.
